Posted on Monday, November 09, 2020
 Сибирская гастроль, или Шлепанцы Александра Калягина

Я нырнул под одеяло и наконец расслабился... Как оказалось - напрасно! Телефонный звонок! Сквозь обволакивающую меня дрему думаю: «Кто? Ведь никто не знает, что я здесь!»
-!аша, Саша! Поднимись срочно ко мне! Найди бинт и вату! - слышу в трубке взволнованный голос.
          Мы совсем недавно разошлись по своим номерам в гостинице города Омска. Мы - это Александр Александрович Калягин, Володя Шкуратов и я. После бессонного перелета из Братска мне удалось лишь юркнуть в постель - и вот тебе на!
           Я подхватился и помчался в номер к Калягину. Ни бинта, ни ваты у дежурных по этажу, как ни странно, не оказалось. Врываюсь в номер. Сан Саныч в ванной комнате. Держит ногу под струей воды. Из большого пальца хлещет кровь! Но ведь так остановить кровотечение невозможно! Командую: «В кровать! Ногу вверх!»
       Зажимаю рану, уж не помню чем, наверное, полотенцем. Порядок! Все-таки сдавал экзамен по оказанию первой помощи как член горного спасотряда!
-Что случилось?- спрашиваю.
-Зашёл ополоснуться с дороги! Пол мокрый! Поскользнулся - нога в шлепанце поехала под ванну!
Дальше все понятно: там, на удивление, битый кафель. Большой палец напарывается на острый, как нож, кусок. Вызывать скорую Калягин отказался, да и я понимал, что уже справились. Швы накладывать, мне показалось, необязательно, и он сам против этого сильно возражал: вечером концерт.
Недалеко от этой гостиницы жили мои родственники, точнее, младший брат моего деда. Он и его супруга - врачи. Я нашел их, сильно удивив неожиданностью своего появления. Раздобыл у них перевязочный материал. Вернулся. Обработал и перевязал рану, и наконец мы немного смогли отдохнуть.

Началось это все несколько дней тому назад. Мы встретились в небольшом городке Красноярского края - Кодинске. Почему там – не знаю. Кто мы - знаю: Александр Калягин - в представлении не нуждается -  и артист театра им. Вахтангова Володя Симонов. Оба прилетели из Москвы. Володя Шкуратов - мой давний знакомый, импресарио-любитель из Новосибирска, и я - залетная птица из Кишинева с гитарой.
Шкуратов организовал несколько концертов в Кодинске, Братске и Омске, где наши небольшие гастроли заканчивались. Почему он пригласил меня в эту замечательную компанию, до сих пор не пойму, но  благодарен ему за это до сих пор! По его идее, я несколько песен пою вначале, вроде как на разогреве публики, - что меня никогда не смущало. Потом Симонов с Калягиным показывают театральные этюды. И в самом конце Калягин дает соло и фрагменты из фильмов.
На ступеньках Дома культуры в Кодинске Калягина ловит за пуговицу какой-то алкаш, коих там много, и, пытаясь справиться с заплетающимся языком, вопрошает:
- Ты - Калягин, ... твою мать?!
Я ошалел! Но реакция Александра Александровича была мгновенной, как мне показалось, задорной и столь же оригинальной:
- Да, я - Калягин, ... твою мать!
Начинается концерт. Публика принимает нас доброжелательно и весело. Всех, а особенно Калягина, встречают и провожают дружными аплодисментами!
На следующий день - прогулка на пароходике по Ангаре. Мы не могли лишить себя удовольствия опустить ладони в воду и почувствовать свежесть Байкала. Ощущение незабываемое!
Симонов вынужден был вернуться в Москву, в театр. Он улетел из Кодинска, а мы втроем отправились в Братск на выбранном нашим импресарио средстве передвижения - машине «Нива». Этот автомобиль высокой проходимости, но не столь высокого комфорта.
Ехали какими-то тропами через тайгу. За окнами – красота! Она-то и скрашивала некоторое неудобство: нашему мягкому месту было не совсем мягко! Путь длиною более трёхсот километров оказался несколько утомительным. Мы ютились сзади, Калягин сидел впереди, рядом с водителем, но не подавал виду, что ему тоже нелегко. И только гораздо позже уже в Братске вскользь посетовал на способ нашей доставки, помянув Шкуратова «добрым» словом.
Помню остановку посреди тайги в какой-то бригаде.  Было самое время перекусить.  В небольшой типа общепитовской столовой оказалось уютно и чисто. Основная масса рабочих трудилась, и нам, практически единственным посетителям, удалось спокойно и к тому же вкусно отобедать.
Теперь я могу точно восстановить в моей памяти, что это был 1991 год, осень. Летом я с двумя моими друзьями-альпинистами и нашими жёнами впервые побывал в Штатах. Это, конечно, отдельная история. Но дело в том, что и Калягин в то же время путешествовал там. И я говорю ему: «Александр Александрович! Это ж как интересно! Мы стоим с Вами посреди сибирской тайги и вспоминаем Америку, где были пару месяцев назад!»

До Братска добрались благополучно. На следующий день - концерт в местном театре. Приезжаем заранее. И перед началом выступления не можем найти Калягина. Только что был в гримерке!  Уже пора! Что делать?! Я выхожу на сцену, пою свою программу и наконец вижу, что он за кулисами. Отлично — закругляюсь! Потом выяснилось, что он резался в шахматы с местными гроссмейстерами в курилке - это у многих актеров традиционное занятие.
После удавшегося творческого вечера -  скромные посиделки в номере с небольшой компанией. Театральные байки, столичные новости, легкая закусь под легкоалкогольные здравицы, поскольку рано утром лететь в Омск.
По дороге в аэропорт попросили таксиста заглянуть на Братскую ГЭС. Водитель такси уважил нас и притормозил на обзорной точке. Панорама светящейся плотины в темно-синих красках просыпающегося дня произвела впечатление, помню, грандиозное.
В аэропорту народу полно - не пробиться! Вовка что-то стал мямлить. Тогда Сан Саныч мягко отстранил его, грудью двинулся через толпу к диспетчеру и все устроил. Народ его узнавал и расступался!
Посадили нас на какой-то чартерный рейс вахтовки. Ну, в общем, полетели. Александр Александрович задвинул Шкуратова, как не справившегося с задачей, в глубь салона, а мы с ним устроились впереди. Стюардессы тут же узнали Калягина и защебетали. Нас пригласили в кабину пилотов. Александру Александровичу предложили сесть в кресло рядом с командиром. Я стоял сзади, греясь в лучах его славы. Он уверенно взялся за штурвал, моментально вошел в образ и, казалось, был настоящим вторым пилотом! Потом нас угостили коньяком. И хорошее настроение не покидало нас до самого приземления.
Добравшись до гостиницы в Омске, быстро разместились. Я нырнул под одеяло и наконец расслабился.... Что было дальше, вам уже известно.

Концерт у нас начинался ближе к вечеру, причем в зале, где позже предстояло  выступление Юрия Лозы. Нам удалось договориться, что мы воспользуемся его аппаратурой.
Приехали в зал. Переоделись. У Александра Александровича на ногах  – шлёпанцы. Концертные туфли, разумеется, с собой. Но как?! Спрашиваю: «Как Вы будете работать?!» Молчит. Я перебинтовал  аккуратней и  - на сцену. Пою, а сам думаю: «Как он будет двигаться с распоротым большим пальцем на ноге?! Неужели в шлёпанцах?» Отпел свое, вижу: хромает за кулисами, но в туфлях! Объявляю: «А сейчас встречайте народного артиста России Александра Калягина!»
Александр Александрович выходит легкой походкой! Никакой хромоты, ни гримасы на лице. Я поражен! Если бы я не знал, что он  на сцене с такой раной на ноге, и мне кто-то сказал об этом, я бы не поверил! Но я сам все видел, сам останавливал кровь, бинтовал!..
Я спустился в зал и в который раз разделил свой восторг со зрителями.
Вот это и называется — Профессионал высокой пробы!

Злосчастные шлепанцы, которые Сан Саныч по возвращении в гостиницу в сердцах швырнул в стенку, я подобрал на память и благодарно носил несколько лет, пока они не развалились.